Все, способные держать оружие… Штурмфогель (сборник) - Лазарчук Андрей Геннадьевич (книги бесплатно читать без txt, fb2) 📗
Кляйнштиммель встряхнул головой. Зажмурился, открыл глаза. Штурмфогель все так же стоял перед ним.
– Да, конечно. Смогу. А что нужно будет делать?
– Что делать, что делать… Отбиваться от коммандос. От настоящих командос…
– А десять человек…
– Мало. Но я сказал – хотя бы.
– Понял. Так. Если я успею… – Кляйнштиммель задумался. – Да. Еще шестеро. Шестнадцать в общей сложности. Нормально?
Штурмфогель кивнул.
– Но тогда мне нужно… прямо сейчас…
– Да, – сказал Штурмфогель чуть рассеянно. Что-то внутри его самого отвлекало его от важного разговора. – Да, Юрген. Займись этим. Только вот что… на всякий случай…
– Да?
– Ничего не сообщай Центру. Хотя бы до завтра. Мы вроде бы во всем разобрались, но… вдруг мы еще чего-то не знаем? Волков же изощрен, как Сатана. Может быть, именно на этот случай у него что-то припасено под подушкой.
– Хорошо, – легко согласился Кляйнштиммель. – Теперь: где мы с тобой встретимся? Мы подъедем на машинах…
Штурмфогель развернул карту. Что-то помешало назначить встречу возле самого прохода, в том переулке. Потому что там тупик, объяснил сам себе Штурмфогель. Никогда не назначайте встречи в тупике…
– Вот здесь, – показал он. – Под эстакадой. В восемь тридцать. Реально?
Лишних шесть-семь минут ходьбы. Но по крайней мере, будет хороший обзор во все стороны…
Штурмфогель смотрел ему вслед, как он идет, сгорбившийся, кособокий… уничтоженный. Что я сделал неправильно? – вдруг спросил он себя. Потому что где-то в глубине кто-то орал: ты идиот! Ты последний идиот! Но голос тот был тонок и невнятен.
Кляйнштиммель разминулся в дверях с Лени, почти шарахнулся от нее…
Да, от такой женщины можно шарахнуться.
Синяки не только от побоев – хотя и побои имеются. Но все же били Лени чуть-чуть, видимо на что-то в дальнейшем рассчитывая. Или же наоборот – не рассчитывая ничего выбить. Плохо и то и другое… тьфу, что я несу, ужаснулся Штурмфогель, это хорошо, что ее не били… но все же – еще одна вещь, которой я не понимаю. Волков постоянно ухитряется ставить меня в тупик, задавая никчемные вопросы… просто среди этих никчемных вот-вот обязательно попадется нужный, и я не буду знать, какой именно…
Глаза Лени горели мрачным огнем, и перед этими глазами расступилась бы целая армия.
– Эрвин, – сказала она глухо. – Я не должна тебя бросать сейчас… но мне нужно похоронить отца. Я знаю, это подло. Извини.
– Это не подло, – сказал Штурмфогель жалко. – Ты не волнуйся, что подло там или как еще… все нормально. Я тебя не возьму туда…
– Я хороший боец, – сказала Лени. – Но я еще и дочь. Я дочь больше, чем боец. Я должна сделать то, что должна сделать. Понимаешь? Нет? И не надо. Лучше, чтобы ты не понимал. Ничего не понимал. Не знаю, почему так…
– Ты иди. У меня будут люди. Достаточное количество. Все равно я не повел бы туда вас одних. А когда будет много бойцов, я обойдусь и без тебя. Легко. Поэтому не казни себя…
Лени строго кивнула, повернулась и ушла. Штурмфогель смотрел, как разлетаются полы ее плаща.
Повел бы, подумал он. Пошел бы с одними вами. И все бы мы там легли, как под серпом…
Хорошо, что не придется этого делать.
Сначала Кляйнштиммель сдерживал себя, чтобы не пуститься бежать. Темный ужас все еще жил в нем, и хотя вроде бы все миновало – пружина внутри раскручивалась и била по костям и по нервам, отчего в организме происходили какие-то невнятные восклицания и резкие подергивания. А потом вдруг все застыло, и он ощутил себя плывущим в холодной темной воде, толща ее над головой была необыкновенной, но он все равно плыл, касаясь ногами дна. Потом – вообще остановился.
Подумать только: две минуты назад он действительно был готов призвать под знамена все свои войска, раскрыть и использовать агентов… для чего? Чтобы в результате всё всем стало известно. И тогда – какая там карьера, о чем вы, право… дуло в висок как наилучший выход.
Но можно ведь и иначе.
Он сел за столик в крошечном кафе. Заказал бутылку какого-то вина, слепо ткнув пальцем в меню. Сделал несколько глотков. И потом ушел вниз.
Падение было долгим и трудным.
Там, в Берлине, тело дисциплинированно дожидалось его в кабинете. За дверью происходил шум, что-то двигали, стучали молотками. Кляйнштиммель вызвал секретаря:
– Есть связь с Хете? – и, дождавшись утвердительного ответа: – Свяжите меня.
Через пять минут Хете позвонил по отдельному телефону:
– Здесь Хете. Слушаю вас, шеф.
– Нашли Штурмфогеля?
– Нет, шеф. Есть данные по его нижнему телу. Усташи…
– Это меня не интересует. Ладно, Хете. Записывайте. Он будет ждать своего куратора в восемь тридцать вечера под эстакадой станции Флёр-Ройяль в верхнем Париже. Куратор не придет. Вам – уничтожить предателя. Все.
Арденнский лес, 8 марта 1945.18 часов
Лебедки негромко ворчали, подтягивая к земле толстенькую тушку грузового полужесткого цеппелина. Цеппелин был серый и очень старый. Казалось, с него свисают водоросли. С видом самого летательного аппарата контрастировали шесть блестящих ребристых алюминиевых контейнеров, подвешенных по обе стороны длинной фанерной гондолы. Контейнеры были размером примерно с кузов-фургон пятитонного грузовика.
Шесть вечера, подумал Волков, идем пока минута в минуту. Он подозвал Влада Кунеша по прозвищу Пекарь, тоже бывшего интербригадовца, ставшего в отсутствие Джино новым комиссаром.
А на Джино, пожалуй, придется поставить крест. Что же могло случиться? То есть нет: случиться могло все. Что именно из этого всего – случилось?..
– Время, – сказал Волков. – Нужно звонить.
Пекарь кивнул и покрутил ручку полевого телефона. Телефон был уже настроен на коммутатор полицейского управления Аквитании.
– Алло, барышня! – задыхающимся шепотом произнес Пекарь. – Мне нужен сам мсье комиссар. Вопрос жизни и смерти. Да не моей, а вашей. Потому что комиссару поотрезают все на хрен, если он опарафинится так, как собирался… да. Мсье комиссар? Я не называю себя, но сообщаю, что в крепости Боссэ засела банда террористов, готовящих налет на гостей леса Броселианда. Вы понимаете, о чем я говорю? Короли Аквитании поклялись своей честью, что с головы гостей не упадет и волосок… Что – откуда? Знаю? Просто у меня есть не только глаза и уши, как у вас, но и то место, где все это растет. Слушайте внимательно. Они выступят сегодня! Через час или чуть позже. У них будет цеппелин и два самолета. Крепость Боссэ, это на озере… да. Хоть это знаете. И еще: когда будете их бомбить, не зацепите розарий, хорошо? Этим вы меня страшно обяжете.
Пекарь бросил трубку, оскалился.
Потом пнул телефон.
– Гады, – сказал он кому-то и пошел не глядя. – Ребята вам наваляют…
За ним после Испании аквитанская полиция гонялась полтора года. Он прятался у какой-то местной придурочной феи. Фея приставала к нему со своими не всегда безобидными глупостями, но податься было некуда…
Внизу его тело полгода назад умерло в одном из маленьких безымянных лагерей для неисправимых. По лагерям оно таскалось с самого тридцать девятого: сначала по французским, а потом эти лягушатники не отпустили его, как многих других, а передали гестапо. То ли подозревали в нем пси-способности, то ли – просто за неуемный нрав и десяток попыток бежать.
Так что французскую полицию всех родов Пекарь не любил куда больше, чем тех же гестаповцев, которых полагал естественными врагами; полицейские же и жандармы были гадами и курвами.
Сегодня ему предстояло отомстить за себя и за многих других…
Париж, 8 марта 1945.19 часов
Штурмфогель с трудом оторвался от Айны. Глядя в ее расширенные страстью голубые глаза, он отчетливо понял, что это, возможно, был последний раз. Последний раз. Последний…
Сердце билось в такт словам. Последний… последний… последний…
Нет, что ты, сказала Айна, мы тебя не оставим. Мы тебя вытащим откуда угодно, правда, девочки? Правда, спокойно и уверенно отозвались невидимые Рута и Нигра.
